Время – убийца - Страница 83

Клотильда открыла дверь и увидела Орсю. Сыщики, оба в серых костюмах и при галстуках, дружно повернулись, как покеристы в салуне, едва не опрокинули стол и выхватили оружие.

Быстро… Но недостаточно!

Клотильда нанесла удар первой:

– Я мэтр Идрисси!

Она сунула им визитку, на которой было написано «Клотильда Барон», но они даже не взглянули: фамилия Идрисси сделала свое дело.

Тот, что постарше, в прямоугольных очках, подал голос:

– Насколько мне известно, мсье Романн не упоминал ни о каком адвокате.

Он ее испытывает? Сейчас повысим ставки! Орсю сидел совершенно неподвижно, но Клотильда уловила едва заметное движение рукой и торжествующе заявила:

– Теперь все меняется. Два важных уточнения. Первое: мсье Орсю Романи, с этого момента мой клиент, является моим единокровным братом. И второе, само собой разумеющееся: мой клиент невиновен.

Пауза затянулась.

Полицейские переваривали информацию.

Фамилия Идрисси. У них был идеальный подозреваемый, умственно отсталый с криминальным прошлым и отягчающими обстоятельствами. Кто станет защищать немого маргинала? И нате вам, адвокат. Не просто адвокат, а кровная родственница из клана Идрисси!

Клотильда знала закон и понимала, что пока не выиграла партию. Полицейские обязаны ознакомить ее с делом, но могут не пускать на первый допрос. Потом ей дадут полчаса на беседу с клиентом. Остается блефовать.

– Полагаю, вы уже побеседовали с моим клиентом, господа? Тогда я хочу остаться с ним наедине.

– Мы не закончили, – сказал сыщик с козлиной бородкой. (Перевожу: «Увечный мерзавец не сказал нам ни слова за тот час, что мы его мариновали».)

– Мой клиент пообщается с вами. После того как поговорит со мной.

Орсю никак не выражал согласия, разве что глазами.

Полицейские переглянулись.

Оба понимали, что вести себя следует осмотрительно, поскольку они ступили на минное поле. Задержанный легко промолчит сорок восемь часов, а то и все семьдесят два, разве что в сортир попросится, так почему бы не позволить упавшей с неба адвокатше помочь им?

– Полчаса – и ни минутой больше, – сурово сказал очкарик.

Они покинули допросную.

Клотильда и ее брат остались одни.

Наедине? Не совсем. По столу перед Орсю ползал муравьишка. Великан подставлял палец, чтобы заставить насекомое преодолевать препятствие. Клотильда не привыкла к монологам: на бракоразводных процессах ее клиентки не закрывая рта рассказывали о прегрешениях партнеров.

– Сыграем в открытую, Орсю. О нашем отце поговорим потом, если захочешь, а сейчас займемся срочными делами.

Ее брат в ответ только левым мизинцем шевельнул, отрезая муравью путь к отступлению.

– Во-первых, я знаю, что ты не убивал эту сволочь, и вытащу тебя, можешь мне довериться.

Муравей отчаянно пытался выбраться из плена.

– Во-вторых, мне известно, что ты гораздо умнее, чем хочешь показать. Как Бернардо в «Зорро». Так что отношения у нас будут баш на баш, милый братец.

Орсю впервые поднял глаза и посмотрел на Клотильду, как в тот раз, когда она устроила взбучку двум гаденышам в душевой кемпинга. Взгляд был застенчивый, смущенный и словно бы говорил: «Бросьте это дело, я этого не заслуживаю, не стоит из-за меня беспокоиться…» Клотильда поняла, что доверие завоевано, пусть даже этого недостаточно, чтобы Орсю заговорил.

Она порылась в сумке, выложила на стол два листка и провела пальцем по последним строчкам первой записки.

...

Вся моя жизнь – темная комната.
Целую тебя.

Перечитала вторую записку.

...

Ты будешь ждать. Он тебя проводит.
Оденься потеплее, будет холодно.
Он приведет тебя в мою темную комнату.

– Мне нужен ответ, Орсю. Имя. Кто это написал?

Никакой реакции, его волнует только муравей.

– Это написала моя мать? Пальма?

Может, повторить вопрос на муравьином?

– Ты ее знаешь? Ты ее видел? Знаешь, где она?

Муравей запаниковал – его загнали в безвыходное положение, – и Клотильде на секунду захотелось раздавить букашку, чтобы привлечь к себе внимание упрямца.

– Черт возьми, Орсю, это ее почерк, на бумаге твои отпечатки, ты был почтальоном, ты в полночь вел меня через лес к хижине. Но… но я видела, как мама погибла в аварии, и умоляю тебя сказать правду! Говори, если знаешь, иначе я сойду с ума.

Муравей наконец решился и заполз на волосатый указательный палец Орсю.

– Campa sempre.

Клотильда не поняла.

– Campa sempre, – повторил ее новоявленный брат.

– Я не говорю на корсиканском, братишка, переведи! – Она подтолкнула к нему листок, дала ручку: – Напиши!

Медленно, неуверенным детским почерком Орсю начал выводить буквы, пытаясь не напугать муравья.

Campa sempre.

Клотильда пулей вылетела из комнаты и сунула листок сыщикам из Аяччо:

– Что это значит?

Они переглянулись, покачали головами, как будто увидели текст на шумерском. Клотильда чертыхнулась, отмахнулась от извинений: «Мы чиновники, нас недавно перевели с континента, не знаем ни слова по-корсикански, зато говорим по-английски и прилично на итальянском…» – и прошла мимо битерруазца Жюля Кадна, не поглядев в его сторону. Он тоже не представлял никакого интереса.

Campa sempre.

Господи, это верх идиотизма – в жандармерии Кальви никто не может перевести два слова с корсиканского! Клотильде захотелось остановить движение, вытащить водителя из первой же машины и узнать наконец, что означают эти проклятые слова.

Campa sempre.

Шум в соседнем помещении заставил ее вздрогнуть.

Из туалета вышла уборщица-марокканка в синем, шитом золотом платье – джелябе – и белом платке на голове, с ведром и шваброй. Клотильда показала ей листок.