Время – убийца - Страница 75

Они удалялись от неоновых огней «Тропи-Каллисте», народу навстречу шло немного, и Клотильда достала телефон.

Червоне она займется позже.

Завтра с утра, на рассвете.

А эта ночь принадлежит ей.

Клотильда выпустила руку Наталя и отошла в сторону. Он с завистью смотрел на компанию подростков, передававших по кругу бутылку пива.

Где ты?

Она повторила вызов, но ответа не получила – как и в предыдущие десять раз.

Ну ладно, в открытом море сети нет, но по ночам Франк и Валу бросают якорь. Безразличие Валентины не удивляет, она всегда откликается только на одиннадцатый раз.

А вот Франк…

Клотильда оторвала взгляд от экрана телефона и посмотрела на темную пустынную часть пляжа, защищенную зубчатыми скалами, похожими на мохнатых чудищ. Под ногами скрипел морской критмум, в нескольких метрах от берега, у подножия спящих рифов, танцевала тень маленькой рыбацкой шхуны: «Арион» ждал, качаясь на волнах.

Музыка подталкивала их в спину сильнее ветра.

Наталь улыбнулся, подвернул штанины и протянул Клотильде руку. Он шел в темноте «наизусть», не боясь оступиться, а у воды подхватил ее на руки, чтобы доставить на «Арион» сухой.

Из его затеи ничего не вышло – вымокли оба, но это не имело значения. Важно было одно: сотни танцоров на пляже не могли их видеть.

Depeche Mode гремели в такт шуму волн.

Морской бриз холодил кожу.

Клотильда чувствовала опьянение, ей казалось, что она переживает последние мгновения долгого кошмара и через несколько часов истина явит себя миру. Возможно, – как бы глупо это ни звучало – загнанный в угол Червоне призна́ет, что ее мать жива и все эти годы ждала дочь.

Клотильда проверила телефон и начала стаскивать мокрый комбинезон. Стриптизерша из нее никакая, так что придется включить самоиронию.

– Прекрасная итальянка тебя завела? – спросила она.

– Хм… Molto-molto, – пропыхтел он, снимая майку. – Если бы ты согласилась называть меня Брэдом…

– Отказано! Для меня ты всегда был и останешься Жан-Марком Барром. Актером одной роли человека-дельфина.

Клотильда прижалась холодным мокрым телом к Наталю и решила, что они должны любить друг друга именно в этой позе, как сардинки (смешно!). Например среди поля, в высокой траве, на обочине дороги, в кровати высотой до потолка, в вагоне поезда на Венецию, под сценой театра в разгар представления….

Судно плавно раскачивалось.

Ее жизнь тоже.

– Может, уйдем?

Клотильда и Наталь лежали на палубе «Ариона», как в люльке. Она так и не смогла найти Бетельгейзе среди сотен других звезд, хотя очень старалась.

– Так уйдем? – повторила Клотильда.

«Арион» удерживала на месте разлохмаченная веревка, ее можно было перерезать одним взмахом перочинного ножа, или перекусить зубами, или разорвать острым ногтем. Р-раз – и прощай, земля!

Где-то далеко, в благоговейной тишине, Мария-Кьяра запела а капелла Sempre giovanu. Клотильда очень хотела соединиться с Наталем под эту божественную музыку, исполнив наконец заветную мечту юности и всей жизни, но не сдержалась и достигла пика наслаждения под припев Joe le taxi.

Приезжай сюда, Джо,Приезжай сюда скорее,Поезжай ночью к жрице любви…

Все ради этого.

«Может, уйдем?» – мысленно повторила она.

Наталь не ответил.

Спрашивать снова она не стала.

Они молча караулили бархатный купол небес, надеясь, что хоть одна звезда утратит представление о времени и упадет вниз.

Клотильда хотела загадать желание…

– Мне пора, Кло…

Ей показалось, что развеселившееся божество решило вдруг перемешать все светила и заставило их пуститься в пляс.

– Домой?

– Смена Аурелии заканчивается в полночь. Я должен вернуться раньше.

Как же ей найти в этом хаосе Бетельгейзе, астероид Маленького принца, Кастор и Поллукс? Да любую звезду, способную внушить мужчине вечную любовь?

– Зачем, Наталь?

Он встал и начал одеваться, пошатываясь, как хмельной любовник на заре.

– Почему ты столько лет оставался с ней? С такой, как она?

Наталь улыбнулся: «Ты действительно хочешь знать?» – и она ответила улыбкой.

– Тебе трудно это принять, но она очень старалась организовать мою жизнь, упорядочить ее. Аурелия внимательная, честная, прямая женщина, она всегда рядом, и я ей доверяю. Жена любит меня…

– Понимаю… Я все понимаю и верю тебе. – Звук собственного голоса показался ей металлически хриплым, и она приказала себе успокоиться, прежде чем продолжать разговор. – Понимаю, но это не снимает вопроса, Наталь, ведь ты ее не любишь.

– Ну и что, Клотильда? Ну и что?

Иди. Иди и смотри, любовь моя!

Они расстались. Разошлись в разные стороны. Курлыкнул телефон Клотильды. Сообщение от Франка. Наконец-то!

Все в порядке.Вернемся через несколько дней, как договаривались.Люблю тебя.

В голове все еще звучали слова Наталя: «Ну и что, Клотильда? Ну и что?»

Зеркальное отражение ее жизни.

– Я знаю, что ты ее не любишь.

– Ну и что?

47

Среда, 23 августа 1989,

семнадцатый день каникул,

небо цвета аквамарин

Великий день настал!

Мы дожили до 23 августа, мой вчерашний и завтрашний читатель.

День святой Розы – нежное пробуждение, вечер обещаний, ночь ласк.

День «С» – Совокупления – для моего старшего братца-обормота Николя (об этом, надеюсь, вам напоминать не нужно!). Среда «В» – Вранья – для папы с мамой, они будут врать друг другу в годовщину встречи, поклянутся, что по-прежнему влюблены, что любовь существует, о да, конечно, куда же без любви, она кладет подарки у камина и согревает остывшие мятые простыни, когда любовники засыпают. Для взрослых Любовь – вроде Рождественского Деда.